Ночь. Толстощёкая луна раздвинула тучи и роняла свой бледный свет в облачный колодец. Снег, мягкий и полупрозрачный, пропускал лунное сияние к земле, сам напитывался им, превращая лесную дорогу в освещённый вечерний проспект. Деревья были подобны почётным городским старцам. Закутавшиеся в белые меховые шубы ворчуны слегка кланялись друг другу и поскрипывали, жалуясь на свою старческую судьбу: “Холодно! Одиноко! Одиноко! Холодно!” 

Так же как деревьям, холодно и одиноко было Тори Иггсону, крепкокостому детине, застрявшему посреди леса в канун Нового Года. Автомобиль завяз в снегу по самые окна и вытащить его не было ни сил, ни возможностей. Лучше было, наверное, всё же нанять сани, но Тори был человек современный и сам же яро ратовал за смену в городе устаревшей конки на скоростное авто. Нанять авто было бы унижением для заядлого автомобилиста. Тори знал точно: грядущий век будет веком автомобиля. О, этот замечательный начинающийся C C век. 

А веку действительно пора было начаться. Ещё пара часов - и Новый Год, новый век. Обидно было до слёз. Первый раз в своей жизни Тори встречал Новый Год в одиночестве. Достав из-под сиденья подмёрзший ящик с шампанским, в котором уже плавали мелкие льдинки, и укутавшись поплотнее в плед и полушубок, Тори начал “согреваться”. Он чокался сам с собой бутылками и заливал в горло ледяной напиток то из одной бутылки, то из другой. Ящик не был ещё опустошён и на четверть, а здоровяк-автолюбитель уже раскраснелся, развеселился и принялся распугивать тихих лесных жителей весёлыми выкриками и песнями. Пьяного не берут ни жар, ни холод. И море ему по щиколотку. Будь то даже море снега и инея. 

Песни долго будоражили ночной лес, пока ему не надоело и он не присоединился к пению, потихоньку наращивая силу и мрачность звука. Тори замер. Уханье сов, вой волков, скрип деревьев, топот коней... Всё слилось в единую мощную песню, божественную вису, ничуть не напоминавшую песню пьяного, хотя с неё начавшуюся. Топот коней? Тори в надежде поднялся на сидении авто. Но вместо коней на дорогу выскочили волки. 

Серые тени бесшумно окружили авто. Перед бампером замерли два волка странной чёрной окраски, крупнее всех прочих, да и вообще крупнее, чем мог бы себе представить Тори. Неподдельный ужас сдавил сердце парня. Алкоголь мгновенно улетучился. Кровь бешено ударила в голову, застучала по вискам кузнечным молотом. Точно! Тори выхватил из ящика у ног молот-гвоздодёр, которым открывал ящик с шампанским. Пусть подходят. Волки, однако, не торопились. Будто по знаку чёрных вожаков они легли на снег и замерли, уставясь на чуждое авто неподвижными и тем ещё более жуткими глазами. Жёлтые зрачки, жёлтая луна, жёлтое сумасшествие. 

Только теперь топот коней приблизился достаточно, чтобы спасти Тори. Волки и не думали уходить. Лес прорезали вопли, охотничьи выкрики, пение труб и свист плетей. Волки были неподвижны. Издали приближалась снеговая туча. Бешено несущаяся охота, невидимая, летела в ее середине. Волки были неподвижны. Тори осмелел, успокоился. Если что-то и не так, всё равно люди близко - его спасут. И тут до него дошло - какая охота в новогоднюю ночь? Откуда в эту ночь конная охота? Откуда посреди дороги, ночью, охота - без собак? 

Вопрос решился быстро и просто. Волки мелькнули и исчезли. Вожаки сменили положение, перекрыв Тори возможность бежать, и вновь замерли. Охота остановилась прямо перед авто. Всё было нормально? 

Около десятка охотников восседали на крупных чёрных жеребцах, каждый был вооружён рогатиной и самострелом, головы венчали зеркальные рогатые шлемы. Впереди всех - крупный седовласый мужчина с повязкой, закрывавшей один глаз. Шлема не было. На широком плече, спокойно и неподвижно, словно на ветке, слегка склонив голову и пощёлкивая клювом, устроился большой чёрный ворон. Всё было нормально? 

Тори серьёзно обеспокоился по поводу своего рассудка. Либо он сошёл с ума, либо перепил. Бр-р! Мрачная перспектива. 

Глава охоты, тот самый одноглазый старик, движением руки отозвал к себе волков и обратился к Тори, но на таком старом и странном диалекте, что Иггсон не понял ровным счётом ничего, кроме “ты”. Беседовать было всё же лучше, чем обдумывать вероятность белой горячки. 

- Я - Торри Иггсон, сын судьи Осло! 
- Торри? Осло?- охотники засмеялись, но по знаку главы охоты замолчали. Тот задумался, кивнул и вновь заговорил, но уже на понятном, хотя и несколько искажённом языке. 
- Ты - Иггсон, а я - Игг. Неплохое совпадение! Хочешь поохотиться с нами? 

Тори удивился и обрадовался одновременно. 

- Я был бы непрочь немного согреться. 
- Мёду новичку, - щёлкнул пальцами одноглазый. 
- Благодарю! Попробуйте моего! 

Игг ухватил бутылку легко, залпом опустошил её. 

- Лёгкий напиток! Не для мужчин! - Тори поднесли рог с тягучим вязким напитком и под одобряющие выкрики охотников залили в рот. Мёд лился на рубаху, на авто, на плед. Мозги Тори сдвинулись с места и бросились бежать. Он радостно хлопал всех по плечам, хохотал и размахивал гвоздодёром, как боевым молотом. 
- Коня сыну Игга! - крикнул глава охоты, немного перевирая фамилию парня. 
- Я - Иггсон, Ик! И не люблю коней. Упряжка и лошадка - крестьянам, - попытался возмущаться Тори. 
- Верно. Колесницу! - тут же изменил распоряжение Игг. 

Будто из снега прямо перед авто возникли два здоровенных мохнатых козла, которых тут же запрягли, использовав непонятно откуда взявшуюся ось. Тори взял у одного из охотников кнут. Волки, шлемы, мёд, козлы - всё смешалось в его голове. Щёлкнул кнут. Козлы. Все - козлы! Тори уже ничему не удивлялся, никого не помнил, ничего не любил. Козлы вздыбились, взметнули копытами снег и бешеные сани поднялись в воздух, лихо сшибая с верхушек сосен и елей иней. Рядом свита трубила в рога, лязгали зубами чёрные волки, хрипло каркала зловещая чёрная птица... 

Утром авто нашёл деревенский дровосек; оно лежало на самой окраине деревни, напрочь разбитое и пустое. Кто принёс его сюда из леса, с того места, где оно застряло? Куда девались следы от леса до того места, где оно было найдено? Куда, наконец, подевался владелец? На эти вопросы не смог ответить никто. Решили, что его съели волки. Только старый выживший из ума Олаф-углежог долго ещё поминал тот случай и рассказывал, будто отчётливо видел на валявшемся в автомобиле молотке-гвоздодёре руну Тора, бога-воина, и клеймо “молнию”. Ему не верили и старик умолк... Только, когда его просили рассказать о старых временах, он бурчал что-то о старом мёде, рунах и Дикой Охоте. И тут же истово крестился, словно отгоняя от себя и своего дома хитрых духов.